Маша Крупенко, девочка, страдающая ДЦП, выросла буквально на глазах наших читателей – я познакомилась с семьей в 2008 году. С тех пор Маша и Оля, ее мама, не однажды становились героинями публикаций. Информационные поводы были разными: то девочке добрые люди помогут деньгами на операцию, то местный умелец-золотые руки выстругает для нее специальные удобные санки для зимних прогулок, то подарят велосипед.

В этом году в жизни семьи, а у Маши есть старший брат, произошли главные изменения. Девочке сделали серьезную дорогостоящую операцию, деньги на которую собирали буквально всем миром. Баснословная сумма в 800 тысяч рублей сложилась из пожертвований от 50 рублей до 50 тысяч рублей.

Маша после этой операции как-то сразу повзрослела, стала совсем девушкой. Брат подарил ей настоящую иномарку, которой она с удовольствием управляет. Это современная инвалидная коляска, которая будет Маше по размеру при любом развитии событий и фигуры, - такова конструкция.

Но сидя у Маши и Оли в гостях, я думаю о том, как за годы нашего знакомства изменилась мама ребенка со сложнейшим диагнозом…

Когда Олю привезли в родильный дом в ноябре 2003-го, она была счастливым человеком: дома ее с дочкой ждали муж и десятилетний сын. На дворе были непростые нулевые годы, но любимый мужчина был полон планов и убеждал, что еще один ребенок сделает их счастливее, а семью – прочнее. Оля верила ему во всем: в том, что он ее любит и никогда не бросит, что вот-вот заработает денег, что ей не надо работать, а все ее хобби – пустая трата времени и денег, которых и так вечно не хватает.

Все рухнуло очень быстро. Сладкие мечты хорошо мечтать в сытости и тишине, а Оля вернулась из больницы не только с дочкой. Страшный диагноз, детский церебральный паралич, должен был вернуть мечтателей с небес на землю, установив жесткий режим дня, график ухода, образ жизни, целиком подчиненный борьбе с болезнью.

Муж сбежал, прихватив деньги и немногое ценное имущество накануне первой операции, которую делали Маше, чтобы облегчить ее страдания от бесконечных судорог, сводящих руки и ноги.

Тогда Оля, с виду – неисправимая оптимистка, в первый и единственный раз подумала о том, что нет ни сил, ни желания жить. Оставив дома сына, она буквально тащила трехлетнюю Машу в больницу по засыпанной снегом улице, куда ни одно такси не могло проехать.

С угла улицы, где только что прошел снегоочиститель, со двора выезжала красивая теплая машина. Сидевшая за рулем женщина открыла окно:

- Садитесь, поедем вместе.

Соседка уже знала о том, что Оля осталась одна со своими проблемами и двумя детьми. Завела разговор о том, что соседка умеет и может.

- Что я могу? – уныло сказала Оля. –Халат сшить могу. Да вот еще по больницам ходить научилась, памперсы менять.

- А юбку? – соседка заинтересованно посмотрела на Олю в зеркало заднего вида.

- Могу и юбку, приходите, – поспешно ответила Оля. Машина уже тормозила возле детской больницы. Мама вытащила неподвижную дочку и, балансируя на узкой тропинке, направилась в поликлинику.

Она уже забыла об этом разговоре, когда спустя несколько дней соседка постучала к ней в дом, держа в руках сверток. Оказалось, в нем – отрез ткани на юбку…

…Тринадцать лет прошло с тех пор, как Ольга в последний раз снимала мерки с клиента. Это было незадолго до ее замужества. После свадьбы муж сказал: «Никакой работы, никаких заказчиков». И хотя шить людям наряды всегда было мечтой Оли, она с готовностью согласилась. Все-таки муж. Он любил, чтобы все было поего. И вот как будто не было этих лет. Всей памяти – двое детей да потерянные навыки. Но юбка – не велика наука.

Когда заказчица ушла, Оля долго складывала отрез в разные складки, словно это был волшебный ритуал. Рядом, чувствуя мамино настроение, тихонько мурлыкала Маша. Сын украдкой посматривал из-за тетрадки, заметив что-то совсем новое, незнакомое в глазах мамы.

С этой юбкой Оля словно рождалась заново. Детство, в котором любимая тетя всегда была с ножницами, иголками, бусинами, пуговицами. Оле доставались «лоскутики». До тех пор, пока девочке не давали в руки инструменты, ей приходилось нелегко: крепить одну деталь одежды к другой приходилось узелками, бантиками. В общем, уже тогда она училась преодолевать сложности. Кроме тети, в семье было еще трое портных. Поэтому уже к восьми годам, когда подружки мечтали быть артистками, а друзья – лететь в космос, Оля четко знала, что будет наряжать людей в красивые костюмы и платья.

Так, в тридцать лет, она вернулась к своей мечте. Когда после двух примерок и нескольких вечеров за расчехленной швейной машинкой юбка идеально села на неидеальную фигуру, наша героиня впервые за несколько лет почувствовала себя счастливой. Удивительно, но дни работы словно открыли ее для сына. Она плакала и улыбалась, рассказывая сыну о том, как шла к выбору профессии, как любила эту профессию и как ото всего отказалась ради того, чтобы у них была семья, которой не получилось. Именно с тех пор Оля нашла в сыне самого верного друга.

А швейная машинка уже никогда больше не вернулась на свое прежнее место в шкафу. В маленьком Ртищево оказалось достаточно одной удачно сшитой юбки, чтобы уже через несколько дней Маша наблюдала, как мама увлеченно режет один красивый лоскут за другим. В доме стали бывать улыбчивые женщины. Они уходили с новыми вещами, с хорошим настроением.

Сначала Оля старалась не брать в работу сложные вещи – отказывалась, ссылаясь на то, что много времени уделяет дочке. На самом деле просто боялась, что не справится. Ее вера в себя была основательно подорвана тринадцатью годами брака.

- Я помню, как решилась на сложные брюки с защипами и складками. Ткань была необыкновенно красивой, струящейся, - вспоминает Ольга. – Мне очень хотелось сшить эту вещь. И клиентку знала давно, мы были практически подруги. Я долго мялась, прежде чем честно признаться ей в своем страхе. Но она серьезно посмотрела на меня и сказала: «Не получатся брюки для меня – будет у Маши нарядное платье». Я очень боялась. Это был страх. Но получились все-таки брюки. Переломный момент в моей смешной карьере.

Смешной – не смешной, но количество клиентов росло. Это позволяло Оле больше денег тратить на сына и дочку – теперь на столе всегда были конфеты и фрукты. Но ценой им были не деньги, а ее бессонные ночи за швейной машинкой. Давно никто не просил пошить юбку того фасона, который она вырезала снежной зимой, сидя рядом с трехлетней Машей. Девочке уже было восемь лет.

В один из дней на пороге дома появилась незнакомая молодая женщина с двумя большими сумками в руках. Войдя в дом, она высыпала на пол целую гору ткани, лент, тесьмы.

- Еще синтепон завтра привезу, - выдохнула, вытирая пот.

- Я пришла в ужас, - рассказывает Оля. – Только и могла сказать, что мебель не шью. А она: «Это не мебель. Это костюмы». До сих пор смеемся с ней, когда вспоминаем свою первую встречу.

Женщина оказалась организатором детских праздников. Так в профессиональной жизни Оли началась новая глава.

Когда посетительница ушла, наша героиня, глядя на принесенные рисунки и материалы, не могла понять, как согласилась шить шапку с тридцатью шипами и панаму-василек, восемь юбок одна в другой и красный халат с безумными узорами. Дети давно поужинали и уснули, сын накормил сестру, не отвлекая мать от творческих, как он думал, мыслей.

Совершенно случайно взгляд Оли упал на лежащий рядом кусок простой белой ткани – купила, чтобы через него гладить заказы. И тут руки, казалось, были быстрее мысли. Она разложила на полу белое полотно, искромсала его в куски и тут же села за машинку.

Проснулась там же, за машинкой. Пора было будить сына в школу. Быстро разбудив парня и накрыв ему завтрак, она как-то особенно поспешно направилась к Маше: «Сейчас мы Саше что-то покажем. Сейчас, скорее, пока он не ушел». Оля как будто колдовала над девочкой, которая к своим восьми годам уже была знатной модницей – клиентки мамы не жалели оставлять лоскутки разного размера, а талантливая Оля собирала, копила, комбинировала. И уже совсем скоро они удивляли посетительниц немыслимыми обновками по мотивам их платьев, брюк, блузок, юбок, рубах.

Сын застыл на месте, когда мама оторвалась от сестры и повернулась к нему:

- Помоги посадить.

Маша в белом медицинском халате и форменной шапочке серьезно смотрела на брата. Того и гляди, пошлет на укол. Сделанная в тот день фотография до сих пор висит на стене, впечатляя приходящих. Но не ради фотографии Оля не спала всю ночь.

- Это – костюм, - сказала она сыну, показывая на довольную дочку.

 – И это – тоже просто костюмы, - она показала сыну на принесенную вчера груду тканей.- Значит, справлюсь!

Сын взял на себя все домашние заботы: готовил, мыл посуду. Оля кроила, шила, распарывала и начинала все сначала. Раз за разом. То шипы на шапочке упадут, то лепестки у панамки-василька повиснут. И нервы себе позволить нельзя – в доме нет ни одной межкомнатной двери, дети расстроятся, увидев, что у мамы что-то идет не так.

Она победила заказ, как раз за разом побеждала судороги у Маши, чудом скапливая необходимые для поездок к врачам деньги. Аниматоры хорошо заплатили, семья впервые за много лет смогла начать дома ремонт. У портнихи появился новый постоянный клиент. Следом потянулись родители с детьми, которых надо было нарядить к празднику в детском саду или школе или к семейному торжеству. Работа стала сложнее и кропотливее. Но и удовольствия нашей героине она приносила больше.

- Счастливые дети – это вообще для меня самые важные люди, - говорит Оля. – Когда они на первой примерке не хотят смирно стоять, потому что плохо понимают, зачем им нужны все эти кое-как приколотые куски материи, а в итоге уходят, сияющие от радости, предвкушая свое триумфальное появление перед друзьями на празднике – вот результат моей работы. Главное, для чего я работаю.

Думаю, это так и есть. Оля давно не работает потому, что остро нуждается в средствах на повседневные расходы. Ее сын вырос самостоятельным и заботливым. Он с готовность берет на себя ответственность за маму и сестру.

- Я сейчас могу себе позволить взять не любой заказ, - делится портниха. – Не потому, что испытываю страх перед сложной работой. Все страхи давно в прошлом, только в воспоминаниях. Отказываю, если знаю, что физически мне будет тяжело. Вот недавно, например, отказалась шить пальто. Очень трудоемко, много черновой работы, мелких деталей.

Причина таких отказов не в том, что много более легких и дорогостоящих заказов. Маша выросла, но вся ее жизнь по-прежнему неотделима от мамы, без которой девочка совершенно беспомощна. А ей уже восемнадцать лет. Она превратилась в девушку выше хрупкой, невысокой мамы, которая с оптимизмом, улыбкой и любовью нянчит ее с кровати – за стол, из-за стола – в ванну. И так каждый день по несколько раз.

- Мне не тяжело, - когда Оля улыбается, у нее на щеках появляются ямочки; говорят, так бывает только у молодых людей. – Куда сложнее было сшить два комплекта разных костюмов для вокального коллектива из сельского клуба. Состав групп был большой, женщины в селе фигуристые, а сроки для выполнения заказа – очень сжатые. Времени было только на одну примерку, и на ту надо было ехать за восемьдесят километров. Но после выполнения этого заказа в нашем дворе появился бассейн для Маши. Если б вы знали, сколько радости он ей дарит!

Так они живут: мама – чтобы радовать детей, сын – чтобы радовать маму, Маша – чтобы все знали, что такое настоящая любовь. Пройдет несколько лет, и у Оли будет юбилей. Она мечтает о том, что в этот день они с Машей выйдут утром на берег моря – ни мама, ни девочка его никогда не видели. Сын уже пообещал, что Оля и Маша выйдут на прекрасный далекий берег их мечты из своего дома.

- Будем жить, шить костюмы для ребятишек. Какой бы ни была жизнь, мы всегда найдем в ней для себя место, - хохочет Ольга. – Мы не такое пережили!

Н. Скрябина

Фото из семейного архива Крупенко