Елена Витаутовна Кузнецова приехала жить в Ртищево в 2003 году. Ее муж получил назначение на службу священником в храме во имя святого благоверного князя Александра Невского, и молодая женщина с двумя детьми в руках и третьей – под сердцем приехала в маленький город из Смоленска, климат которого оказался губительным для старшей дочери. Старый церковный домишко на улице, носящей имя коммуниста-революционера В. Цепулина, с водоразборной колонкой за калиткой и отдельно стоящим Елена Витаутовна Кузнецова приехала жить в Ртищево в 2003 году. Ее муж получил назначение на службу священником в храме во имя святого благоверного князя Александра Невского, и молодая женщина с двумя детьми в руках и третьей – под сердцем приехала в маленький город из Смоленска, климат которого оказался губительным для старшей дочери. Старый церковный домишко на улице, носящей имя коммуниста-революционера В. Цепулина, с водоразборной колонкой за калиткой и отдельно стоящим туалетом на улице стал их пристанищем на несколько лет.
В такой «глуши» Лена оказалась впервые в жизни – ее детство прошло в Прибалтике, «почти Европе». Рано лишившись матери, девочка, семья которой состояла сплошь из мужчин: братьев и отца – искала себя в книгах, спорте, рисовании.
- Если бы не художественная школа, в которой я училась в детстве и которую успешно закончила, я бы просто не состоялась в профессии, - уверенно говорит Елена сейчас. – Может быть, ходила бы всю жизнь на какое-нибудь производство и давно бы зачахла, занимаясь нелюбимым делом. К счастью, этого не произошло. Бывают жизни, в которых решающую роль играет наставник, провидение, семья. У меня же буквально все – от рисунка. Мне было 12 лет, когда я после летних каникул пошла на занятия в художественную школу и увидела, что вместо учебного заведения в здании открыли храм. Так случилось, что живопись привела меня к Богу. Зашла внутрь, познакомилась со священником, рассказала, что пришла на занятия в художественную школу. «Нам, наверное, очень пригодилась бы твоя помощь», - сказал батюшка, и попросил нарисовать плакат на ветхозаветную тему.
- Это было даже не какое-то мое авторское произведение, - улыбается Елена. – Какое там авторское произведение на ветхозаветную тему в таком возрасте! Скорее, копия иллюстрации из «Детской Библии». Но митрополит ее заметил, заинтересовался мной, моей судьбой. И не просто на минуту, проходя мимо. Он взял меня под свое, можно сказать, наблюдение, всегда встречался в следующие визиты. А когда я закончила девятый класс в школе, предложил поступить учиться в иконописную школу при Лавре.
Там, в иконописной школе, где большинство учениц были старше и опытнее, Лена найдет первых подруг, теплые отношения с которыми пронесет через многие годы.
- Я по своим навыкам была, скорее, подмастерье, чем полноценная ученица, - вспоминает Елена. – Мне было 15 лет, и я понимала, что для иконописной школы мала во всех отношениях, и духовно, и физически. Но там была особенная атмосфера, меня берегли, обо мне заботились. Я училась не только иконописи, но и построению отношений, уважению тех, кто опытнее и талантливее. Там я поняла, что тем, чей уровень выше твоего, нельзя завидовать. У них надо учиться. Там у всех уровень был выше моего, но никто не уничтожал мою самооценку.
Эти слова – не фигура речи ради придания себе благородства. Я знаю Елену много лет, с самого ее приезда в наш город. Она по-настоящему верующий человек, поза для нее – пустое. О таланте своих соучениц по иконописной школе женщина говорит без всякой зависти или иронии. Для нее их успехи, то, что девочки, как она их называет, перечисляя длинный список имен, остались в профессии, которой они когда-то вместе овладевали и добились в ней, в том числе, коммерческого успеха, - как часть собственного счастья и удачи.
Елена же уходила от иконописи долго, осторожно.
- Первый фотоаппарат? Нет, не помню, когда. Может, я с ним родилась? – Елена задумывается. – В детстве, да, когда была подростком. Тогда же фотография была магическим ритуалом. Спрятаться глубоко под одеялом, чтобы зарядить, не засветив, пленку. Потом – то, что нравилось всем всегда больше всего: нажать кнопку. А дальше – настоящая магия. Правильно замесив несколько реактивов: проявитель, закрепитель – закрыться в темной комнате и смотреть, как на бумаге появляется жизнь.
В жизнь взрослой Елены фотоаппарат вернулся с рождением детей. Они росли на глазах, и хотелось оставить навсегда свидетельство того, какими они были в разные не то что годы или месяцы жизни, но в разные дни.
- Навсегда запомнила я один осенний день, холодный, промозглый. Мы с детьми должны были куда-то идти, а они все не хотели просыпаться. Я расталкивала сына, Ивана. Он с трудом открыл глаза, и вдруг свет из окна так упал, что я увидела, какого необыкновенного цвета глаза моего сына. Кинулась к фотоаппарату, думала: сейчас на всю жизнь память оставлю. А в фотоаппарате нет пленки! Так что главным уроком из этой истории стало – вовремя заряжать батарейки, менять пленки, флешки. Получила урок на всю жизнь, - вспоминает моя собеседница.
- Сейчас вспоминаю: все там я видела только через объектив фотокамеры, - кажется, что об этом Елена нисколько не сожалеет. – Уже потом друзья удивлялись: «Как ты все это замечала? Как свет падает, как лежит упавший с дерева лист». Я сначала просто радовалась тому, что им нравятся мои незамысловатые сюжеты. Но когда они из всех фотографий особенно отметили одну, которую назвали «Божественный бордюр», причем все сразу, я задумалась. Подумав, поняла, что мало увидеть, надо уметь передать. И записалась на курсы фотографов.
Это сейчас Елена знает, как легко, желая получить новые знания и развить навыки, нарваться не на профессионала, а на того, кто за твои, порой – последние, деньги будет с важным видом излагать прописные истины. А тогда, делая первые шаги от любительской домашней фотосъемки в мир профессионалов, она набивала шишки, разочаровывалась, но в итоге – находила и настоящих учителей, и новых друзей. Мастер-классы за рубежом требовали не только строжайшей экономии бюджета (складывать приходилось буквально рубль к рублю), но и знания языка. Это тоже не стало для Елены преградой на пути к мечте.
Она называет мне, далекой от мира профессиональной фотографии, имена мастеров, которые «перевернули душу и глаза». Я потом еще много часов проведу в интернете, «гугля» снимки, фамилии, названия изданий, открывая для себя новые жанры, техники, стараясь соотнести то, что услышала от Елены, с тем, что вижу на экране. Только необходимость сдать материал вовремя возвращает в реальность.
- Например, Сергей Спирин дал мне очень много, - говорит Елена. – Благодаря ему я поняла, что фотография должна быть живой. И я, и зритель должны поверить в реальность происходящего, запечатленного на снимке. Просто построенные в одну линию разные люди не могут вызывать никаких чувств. Жизнь надо найти даже на самом заорганизованном мероприятии. Наша профессия называется фотохудожник. Художник! Сейчас, к сожалению, многие профессии в униженном положении. Считается, что массажисту не обязательно иметь медицинское образование, а продавцу знать тот товар, который он продает. Так и у нас: купил телефон с камерой и кольцевую лампу – и ты уже фотограф. А на снимках за губами и ресницами человека нет! Губы, ресницы, волосы есть, а человека – нет! Фотохудожник Валентин Блох просто перевернул мой взгляд на то, чего я хочу от фотографии. Я поняла, что хочу от нее правды. Моя суть, суть моих работ – правда о человеке.
- Ксения (старшая дочь Кузнецовых – ред.) закончила художественное училище в Гжели. Она – отличный художник, несколько лет работала в модельном агентстве. Мы вместе сделали ей портфолио, и девочка получила приглашение на работу в Сеул на шесть лет. Иван все-таки решил стать тренером, и я этому очень рада. Он сейчас рядом со мной, мне его поддержка просто необходима, - Елена делится новостями о детях, но видно, что тема профессии «не отпускает».
В прошлом году моя героиня стала победителем фотоконкурса «Психология портрета». Трагедия, которую вся семья пережила несколько лет назад, едва не отвратила Елену от всех целей, которые она ставила перед собой. Тогда женщина винила себя в несчастье, произошедшем с младшей дочкой, думала, что, смотри больше рядом с собой и меньше – в объектив, могла бы многое изменить. Время сбросило с нее этот морок, любимая работа помогла снова уцепиться за жизнь, проникнуть в психологию портретов разных людей и получить за это признание в профессиональном сообществе.
Сейчас Елена – главный фотограф проекта mezzonin.club, журнала и его интернет-версий. Её партнеры - известные российские актеры и режиссеры. У нее хватает работы: четыре года без отпуска. К каждой съемке Елена готовится несколько часов: изучает биографию того, кого увидит в объективе своей камеры, смотрит, настраиваясь, хорошее кино, слушает музыку, изучает работы коллег. Это не пустое времяпрепровождение, а необходимость.
- Я не делаю фотографии звезд для портфолио. По крайней мере, не ставлю перед собой такой задачи. Я хочу показать известного человека таким, каким его нельзя увидеть в роли. Ведь роль - это не актер. Но любой актер – человек. Какой человек? Очень надеюсь, что это видно в моих работах. Навык работы с актерами у меня только появляется. Рано или поздно по поводу каждого снимка на меня накатывает волна самокритики. Но это, как говорится, нюансы.
Мы разговариваем уже три часа. Отложив дела и встречи, вспоминая первую встречу, общих знакомых, запавшие в память события. Очевидно, что пора бы «закругляться», но мы обе тянем, не спешим. Наверное, не сказано еще что-то важное?
- Если бы у тебя было достаточно денег на все на всю жизнь вперед, что ты бы фотографировала? Еду? Пейзажи? – спрашиваю я.
- Ни за что! Только людей! Подумай, как мало у каждого из нас дома хороших общих семейных фотографий. А ведь это говорит только о том, как мало времени мы уделяем семье, близким. Жизнь состоит из важных моментов. Они заслуживают того, чтобы быть сохраненными. Почему мы так любим рассматривать старые фотографии? Даже чужих людей? В них живут настроение, приметы и цвета времени, характеры. Семейные съемки очень ценные. Я не просто рассаживаю членов семьи, хотя если всех правильно рассадить, то это уже отдельный жанр - торжественный портрет. Недавно был момент: сын-подросток никак не хотел фотографироваться с мамой, ему все не нравилось, родительница тоже нервничала. Но в какой-то момент он подошел к маме, прижался, прошептал: «Ну, все, хватит. Что это мы?» Этот момент и вошел в их семейную историю, став одним из самых трогательных снимков за всю мою многолетнюю карьеру, - Елена часто моргает, пытаясь скрыть снова и снова накрывающие ее чувства, когда речь идет о детях-подростках, их сложностях и конфликтах. И добавляет:
- Я иконы не пишу уже семь лет. Не то чтобы совсем не пишу. Но иконопись я оставила для друзей и для своей души. Фотография и живопись – две разные ипостаси в моей жизни. Фотография – мой ответ на современные запросы. Фото ведь тоже – вечность. Когда я беру в руки камеру и смотрю на нового героя съемки, то знаю: я должна его понять, полюбить и запечатлеть на пленке. Только в этом случае я – фотохудожник.
Вот теперь – все. Точка.
Н. Скрябина.
Фото из архива Елены Витаутовны.
Р. S. Работы Елены, к сожалению, никогда не выставлялись в художественной галерее им. А. Великанова г. Ртищево. Наверняка это событие запланировано судьбой на будущее.
