Отрожье улицы имени Льва Толстого, та ее часть, которая примыкает к основной части и которую пытались то переименовать в переулок памяти этого же великого писателя, то нумеровать в нем дома как-то по-особенному, от любой точки Ртищево находится далеко. Идешь туда, идешь, и как будто от двадцатого дома до сотого – как до Саратова. Тык-тык ножками, тык-тык, а все конец «львашки» не ближе.

Но наградой тому, кто все-таки найдет силы дойти, будет совсем особенная атмосфера этой улицы. От «дома с совой» и дальше на улице шумно бегает ватага детей разного возраста. Как мы в детстве, они ловят последние погожие осенние дни, играя в догонялки и прятки и с интересом глядя на нового человека, останавливая игру и вежливо здороваясь. В вязаных шапочках, с раскрасневшимися на уже прохладном воздухе руками и щеками, в болоньевых пестрых куртках. Ответив на их вежливое: «Здравствуйте», - вот так, полным словом, я вываливаюсь из своего сегодняшнего дня в прошлое. Сейчас на выкрашенной веранде откроется дверь, и бабушка воскликнет: «Мои садовенькие, медовенькие!»…

Дверь веранды открывается, и бабушка с осторожным гостеприимством приглашает: «Проходите, проходите, не разувайтесь, у нас здесь пол холодный». Из двери, распахнутой в жилые комнаты, тянет теплом. Оттуда приближаются голоса членов семьи бабушки. Конечно, это не моя бабушка. Мария Антоновна живет с дочерью и внуком. Когда-то был еще ее муж, надежная опора во всем, с ним прожили не один десяток лет, вырастили дочку. Но Господь прибрал его, оставив Марью Антоновну заботиться о близких в одиночку. До недавнего времени был еще зять. Но три года назад сбежал «к полюбовнице», хоть и не мальчишка давно уже, с дочкой Марьи Антоновны, Леной, прожил без малого двадцать лет.

- Почему ушел, до сих пор не знаем, - грустно вздыхает Марья Антоновна. – Жили-то хорошо. На все дни рождения хоть мне, хоть Лене, хоть Косте всегда подарок купит, преподнесет красиво так.

Костя – внук Марьи Антоновны, названный в честь ее покойного мужа. Он и есть главная забота и радость этой семьи, свет в окне для мамы и бабушки. С самого его рождения здесь заведено: уход – на маме, воспитание – на бабушке.

Характер, терпение Марьи Антоновны воспитаны многими годами работы медиком в сельском фельдшерско-акушерском пункте. В далеких Гривках, отрезанных бездорожьем не только от районного центра, Екатериновки, но и от центральной усадьбы совхоза, села Колено, она всю свою профессиональную жизнь была и главным врачом, и медицинской сестрой, и санитаркой. Лечила младенцев, «откапывала» запойных, облегчала страдания безнадежным, не считаясь ни со временем, ни со своими силами.

- Как я могла отказать? Подумаешь, поздно. А если человеку плохо, а ему завтра на комбайн? Выгонят – куда пойдет? У всех семьи, дети, - вспоминает Марья Антоновна. – Так и жили, что до сих пор дети тех, кому помогала, меня не забывают, хоть и уехали мы из Гривок давно, только на Пасху на кладбище ездим.

Весь этот опыт пригодился, когда у дочки с мужем родился в 2001 году сын. Лене тогда было уже 42 года, по российским меркам – поздний ребенок. Поэтому с первого дня Костю лелеяли, как хрупкого цыпленка.

- Я сразу все поняла, - вздыхает Марья Антоновна. – Я же медик. Что это все значит и сколько терпения надо будет.

Вот это терпение и мудрость сразу задали тон после возвращения Лены с мальчиком из родильного дома. Бабушка тогда уже была на пенсии, отец Кости работал, мама - в декретном отпуске. Держали двух коров. В частном доме на краю города, с большим опытом деревенской жизни это не казалось сильно обременительным, а свежее молоко, творог, сметана всегда на столе. Излишки продавали и ни в чем не нуждались, жили небедно. Лена – большая мастерица по части кухни, не зря много лет проработала в одной из столовых ртищевского ОРСа, все у нее у плиты спорится: варится, жарится, печется. При этом за день еще и в огород успеет, и дома уберется.

Кстати, что в огородных делах Лена спец, вам любой продавец семян в Ртищево подтвердит. Любит она и овощи вырастить, и цветы. Все от ее теплой руки приживается, радует семью на столе и грядках. Дома порядок идеальный, нигде не пылинки, ни подсохшей чайной капельки. Как все успевает? От стола – к плите, в сковороде мешает, за супом в кастрюльке следит, а сама подошедшего Костю в макушку – чмок, чмок, чмок: «Сладкий мой». Он стесняется, краснеет, но доволен. Видно, что так здесь всегда, не только когда гости приходят.

С самого первого дня жизни бабушка решила, что теперь его жизнь, развитие, интерес к жизни и способность к ней – главная для нее забота. Сначала как у всех: пеленки, распашонки, кашки с ложечки. И потом – как у всех, только медленнее. То, что многим удается освоить за несколько дней, у них занимало месяцы, а то и годы. Она терпеливо учила сидеть, ходить, пользоваться горшком. «Главное – не кричать и не злиться», - так Марья Антоновна решила для себя раз и навсегда. Это «правило бабушки» действует до сих пор для всех членов семьи.

Рядом с Костей, для которого все должно быть особенным: внимание, уроки, разговоры, занятия – каждый день приносит для Марьи Антоновны что-то новое.

- Мы совсем по-новому стали жить, когда начальником соцзащиты стала Ольга Ивановна Гордина, - говорит бабушка. – С ней в нашей жизни появились надежда и интерес. И если вы не напишите о нашей благодарности ей, то и вообще о нас не пишите, мы не разрешаем. Раньше мы с Костей могли ходить только в город, по магазинам. Какой в этом для него интерес? Одна только скука. А у Ольги Ивановны готовят праздники, учитывают особенности наших детей. Пока Лена хозяйничает, мы с Костей идем на занятия. Я в своем детстве что видела? Школа да родителям помочь. Огород, воды натаскать, скотину накормить, убрать у нее. А здесь уроки рисования на спилах. Это ж надо такое придумать! Такая талантливая учительница, Инна Александровна! Там весь коллектив отличный. У них терпения больше, чем у меня. Я, конечно, рисовать не научилась, но я вижу, как Костя меняется в лице, когда трогает дерево, гладит его, когда берет кисточку.

- Я зато рисовать научилась, - перебивает свою маму Лена. – Я из такого только вязать раньше умела. А сейчас рисую, вместе поделки делаем.

Пустой до этого стол мгновенно заполняется разрисованными спилами, аппликациями, венками, какими-то сказочными деревьями. Я искренне восхищаюсь тем, что удалось мальчику сделать вместе с семьей и учителем, а он довольно улыбается, изображая смущение. Лена все несет и несет плоды творчества. Вот они уже выросли над столом в три ряда. Она с азартом показывает, что Костя делал с ней, а что – с бабушкой. Среди самых великих достижений семьи то, что мальчик самостоятельно пользуется столовыми приборами, любит танцевать, запоминает движения.

- Очень трудно привыкали к распорядку дня, - делится Марья Антоновна. – Но сейчас с этим тоже нет проблем. Он никогда не зашумит, если кто-то из нас, устав, уснул днем. И вечером сам говорит, что идет спать, готовится ко сну. Когда Лена росла, я на это особенно и внимания не обращала. Она сначала в средней школе училась, потом закончила вечернюю. В вечерней школе ее учителем был Иван Георгиевич Кузьмин, замечательный человек. Он потом стал директором Саратовского цирка, председателем Саратовской областной Думы. У его мамы было больное сердце, и я часто к ним приходила. С годами Иван Георгиевич этого не забыл, всегда приглашал нас с Костей на представления в цирк. Бесплатно. Костя очень любил эти поездки, ему в цирке нравилось. А нам хорошо, когда его что-то радует. Но вот уж несколько лет как Иван Георгиевич на пенсию вышел. Мы никуда не ездим.

Марья Антоновна горько вздыхает.

- Если кто, может, прочитает, кто знает Ивана Георгиевича. Пусть ему бы привет от меня передали. Очень он хороший человек.

Марья Антоновна вообще говорит о том, что в жизни встречала больше хороших, отзывчивых людей. Если б не Костя, возможно, не было бы этих знакомств. Он открыл бабушке новый, раньше неизвестный ей мир людей, живущих ради того, чтобы помогать. Как помогала она, сельский фельдшер.

В ярких солнечных лучах, бьющих в оконное стекло, бабушка вся словно светится. Она и людей видит такими, прозрачными, искренними. Думает о каждом хорошо, такими они и оказываются.

- Вот ведь в какой магазин не приду, везде меня знают и без очереди обслуживают, - с удовольствием делится Лена. – Потому что у нас в Ртищево везде продавцы хорошие.

Дальше следует перечисление всех по порядку магазинов от перекрестка улиц Л. Толстого и Советской до самого центра со всеми отклонениями маршрута на рынки и в торговые центры. Понимаете? Все продавцы в Ртищево хорошие!

- Да, - соглашается с ней Марья Антоновна. – Но Центр социального обслуживания все равно отдельно поблагодарите!

Благодарим. За то, что вместе с Марьей Антоновной и Леной они не опускают руки. Сейчас Костя ходит на уроки по валянию из шерсти. Его успокаивают мягкие прикосновения к материалу, они снимают напряжение, неизбежное при его состоянии.

- Мы же победили агрессию, - говорит бабушка. – А она была! И какая! Но справились. И даже тогда я ни разу не повысила голос. Я же его люблю, - добавляет тихо.

Костя же, порядком уставший от женской болтовни, время от времени, улыбаясь маме, кладет голову ей на плечо. Чмок, чмок, чмок сына в макушку. Лена сама словно стесняется той огромной нежности, которая живет в ней к сыну. Он уже совсем мужчина, ему двадцать лет. Огромные сильные руки. Когда на уроках по валянию игрушек он видит, что у него получается то ушко мышки, то лепесток цветка, он сам словно удивляется, как это из таких ручищ выходят такие хрупкие, нежные вещи. Больше удивляется и радуется только Марья Антоновна. Светится вся, словно никогда небо над ней не бывает в тучах, словно всегда она под защитой и покровом солнечного света, бьющего в окно ее уютной кухни, где сидят они втроем и пьют чай. Лена испекла к ужину пирог, Костя заботливо раздал его самым любимым и дорогим людям: сначала, где начинки через край - бабушке, потом, побольше, - маме, и последнему – себе, самый маленький кусочек, потому что потом еще добавки возьмет. Все хохочут, потому что здоровы, день прошел спокойно, каждый сделал все, что планировал. Потому что завтра будет новый день с новыми победами, а там – и Новый год. Костя будет ждать в подарок машинку – он до сих пор любит в них играть.

- Ну, вот любит, - словно виновато улыбается Марья Антоновна. Хотя, что же особенного в том, что мальчишка любит машины? Вот только машинку Деду Морозу придется выбирать побольше – парень вырос.

Н. Скрябина